В инженеры пошли троечники
В инженеры пошли троечники
Что такое инженер по-русски? Это человек, закончивший вуз, получивший диплом, но почти ничего не умеющий делать на практике. Для сравнения: что такое инженер по-японски? Это человек, который закончил университет (получил степень бакалавра или магистра по программе, прошедшей общественно-профессиональную аккредитацию); затем проработал не менее 7 лет по специальности (из них 2 года на должностях, на которых он принимает инженерные решения), затем - сдал в Институте инженеров Японии два экзамена не по специальности, а, например, по «экологии» или по «этике инженерного труда». И только после этого специальная комиссия рассмотрит вопрос о включении его в национальный регистр инженеров-профессионалов. Вероятность попадания его в этот регистр составляет всего 15%. Почувствуйте разницу.
Несмотря на то, что сегодня подготовкой инженерных кадров занимаются 442 государственных и 113 негосударственных вузов, а в рамках нацпроекта поддержано 57 вузов (выделено 300 млрд. рублей), в основном из числа национальных исследовательских университетов, 20 из которых - инженерной направленности, ситуация с этими учебными заведениями нерадостная.
Во-первых, как сказал директор департамента госполитики в образовании Минобрнауки Игорь Реморенко, в последние годы в корне изменились приоритеты абитуриентов. Ряд программ по экономике, юриспруденции и менеджменту оттянули на себя наиболее талантливых ребят. Конъюнктурные образовательные программы привели к тому, что на инженерных направлениях оказались ребята не столь талантливые, которые шли десятки лет назад.
В выборе выпускников лидирует гуманитарное направление. А те немногие, кто набрал высокие баллы по ЕГЭ и все же выбрал техническое направление, в своей массе предпочли 10 укрупненных специальностей. Среди них информационные технологии и информационная безопасность, химическая технология и биотехнология, геология, разведка и разработка полезных ископаемых... В то же время есть инженерные направления подготовки, где поступившие имеют средний балл по ЕГЭ едва больше 40. То есть, в инженеры пошли троечники.
Если продолжить разговор о моде на профессии, то в последние годы вырос спрос на универсальное образование. По словам Игоря Реморенко, если мы сравним выбор специальности «горное дело» и «физические процессы горного дела, горного и нефтегазового производства», то для ребят более укрупненная специальность привлекательней, чем узко сформулированная. В результате ряд областей специалитета в инженерном деле рискуют стать маловостребованными. И тут чиновник делает странный вывод: «Нам нужно, видимо, предлагать более укрупненные специальности». Очевидно, что если так произойдет, делать что-то конкретное не будет уметь никто. (Может быть, стоит подумать о том, как сделать эти специальности более привлекательными)?
Плюс ко всем бедам на нас надвинулась демографическая дыра. Сейчас в вузы пошли ребята, родившиеся в «голодные» 1993-95 годы. Период резкого снижения рождаемости только докатился до нас. «По нашим прогнозам, - сказал Игорь Реморенко,- от 7,5 миллионов студентов мы можем прийти к 4 миллионам. И это тоже скажется на инженерном образовании».
Ужас еще и в том, что даже эти студенты крайне плохо подготовлены школой. У них нет необходимой базы. Средний балл ЕГЭ по математике – 42,9 (это «тройка»). При минимальном пороге – 21. По физике – 49. При минимальном – 32.
Интерес к профессии инженера раньше школьникам прививала система дополнительного образования через занятия в технических кружках и станциях «Юных техников». Сегодня система разрушена. Финансирование дополнительного образования детей по закону возложено на органы местного самоуправления. Но, учитывая состояние местных бюджетов, особенно в дотационных территориях, рассчитывать на реанимацию системы дополнительного образования технической направленности, вряд ли приходится. Да и сложно хорошего специалиста заинтересовать должностью педагога дополнительного образования. Размер оклада - 4 тысячи 570 рублей. А с учетом надбавок и компенсационных выплат – не более 8 тысяч рублей.
Словом, в инженеры не идут. А без них можно забыть об инновационной экономике.
По одному практиканту – на судно
Когда приезжаешь на завод «Фольксваген» в Калуге, становится понятно: наши вузы и колледжи не готовят современных инженеров и рабочих. Их в Калуге переучивают или доучивают под себя. Главная проблема в том, что в наших учебных заведениях учат на устаревшем оборудовании и по тем методикам, о котором в Европе давно и прочно забыли.
Об этом устаревшем оборудовании тоже говорили на Парламентских слушаниях. Так же, как и о том, что студентов-технарей невозможно устроить на производственную практику... Тогда как это было принято даже в петровские времена. Президент Морской Академии имени генерала Макарова Иван Костылев вспомнил об этом: «Был Петровский Указ: каждое судно должно было иметь на борту хотя бы одного практиканта». «Сегодня же взять практиканта - большая проблема. На судне 15-20 человек. Хозяин считает деньги и не хочет брать ни одной лишней головы. У меня как у руководителя вуза нет денег, чтобы ему заплатить. Скажем, стоимость питания: мы платим курсанту 90-100 рублей, а хозяин судна с нас просит 200-300».
Для того, чтобы студентов брали на практику, нужно, чтобы потенциальные будущие работодатели имели какие-то льготы и преференции. Нужно срочно создать такую систему, чтобы брать студента на практику стало выгодно.
А еще жизненно необходимо снизить налогооблагаемую базу предприятий, инвестирующих в образование. Не может быть двойного налогообложения со стороны организаций, а потом – вуза по тому оборудованию, которое передается для использования в учебном процессе. А так сейчас и происходит.
Очень важно, чтобы помимо вузовских преподавателей, студентов учили профессионалы, прошедшие школу на практике. Но и здесь все упирается в деньги. Если говорить о моряках, то, как сказал Иван Костылев, «как мы можем пригласить в Академию практика, если капитан на танкере получает 10-12 тысяч долларов в месяц»! Но это, конечно, нетипичный пример. «Хорошие производственники, приходящие в вузы, должны быть хотя бы на уровне профессуры по зарплате», - уточнил Иван Костылев.
Зато Сергей Коршунов, проректор МГТУ имени Баумана по учебно-методической работе, заявил, что у них даже в стандартах записано, что «в образовательный процесс должно быть привлечено не менее 5% преподавателей из числа действующих руководителей профильных организаций, предприятий учреждений. До 10% от общего числа преподавателей, имеющих научную степень или звание, может быть заменено преподавателями, имеющими стаж практической работы по данному направлению на должностях руководителей или ведущих специалистов. Это федеральный документ». Записано-то – записано, но выполняется ли в реальности – большой вопрос.
Если о преподавательских кадрах говорить в целом, то они стремительно стареют. Молодых – мало. Опять деньги: низкий уровень зарплат. «В этом году впервые за последние годы, фонд зарплаты в вузах сокращен», - сказал Сергей Коршунов. О каком технологическом прорыве может идти речь?
Магистры или специалисты?
Эта главка – самая короткая. Все ректоры технических вузов - против перехода на бакалавриат-магистратуру. Они – за специалитет. Во всяком случае, за возможность выбора программ.
Во-первых, программы бакалавриата и магистратуры не зависят друг от друга. На них пишутся отдельные стандарты. И неизбежно происходит разрыв в подготовке студентов. А во-вторых, многие вузы, не получившие лицензию на магистратуру, могут оказаться на 4-летнем уровне образования. Значит, подготовка кадров под угрозой. Представить же, что бакалавры поедут поступать в магистратуру в другие города, очень трудно. А самое главное, что если они и поедут, то уж гарантированно не вернутся назад. Статистика такова, что возвращаются лишь 10%.
Как на Западе
Не так давно у нас поняли, что нужна не только подготовка молодого специалиста, но и система повышения квалификации в той отрасли, в которой работает вуз. Технологии и оборудование стремительно меняются, и однажды полученных знаний недостаточно. Как сказал ректор МГСУ Валерий Теличенко, «если вуз не интегрируется в отрасль, беря на себя всю ответственность за повышение квалификации, за переподготовку, то это его обедняет. Если взять все средства, вовлеченные в процесс образования, то 80-85% мы тратим на подготовку молодых специалистов. И только 10-15% - на систему повышения квалификации. Человек, получивший образование, всю жизнь пользуется вузовским багажом. Американская модель обратная: 20% - молодым специалистам и 80% - системе повышения квалификации. То есть, в каждый период нужно доказывать, что ты находишься на острие.
За какой счет мы можем это делать? За какой счет, обновлять парк строительных машин, которые должны быть сегодня? Мы не имеем возможности за счет небюджета покупать современные экскаваторы или краны с компьютерным управлением. В области повышения квалификации – нужно законодательное развитие. Тут необходимо привлекать бизнес-структуры».
Как сказано в рекомендациях Парламентских слушаний, нужно развивать частно-государственное партнерство.
Будущее – за корпоративными вузами
В общем-то, получается, что выход один. Заместитель Председателя Союза машиностроителей России, руководитель Межкомиссионной рабочей группы ОП РФ по вопросам модернизации промышленности Владимир Гутенёв считает, что тиражировать надо «корпоративные университеты и интегрированную структуру: школа-колледж-вуз-послевузовское образование Они уже реализуются в ряде холдингов. Это тесная работа между высшей школой и работодателями. За этим будущее».
Иногда эти так называемые корпоративные (в широком понимании) университеты у нас получают статус «национальных исследовательских». Как, например, МИФИ. Они получили этот статус как вуз, главным направлением которого является ядерная физика и технологии.
МИФИ поддерживает Минатом. Намечена большая программа по модернизации лабораторных практикумов. Так, будет практикум, связанный с системой автоматического управления промышленными процессами (САО и ТАО). Это будет новейшая техника по инженерной подготовке. С получением статуса «национального исследовательского университета», по признанию его преподавателей, изменилось отношение к вузу. Отныне МИФИ тесно связан с вузами ядерного направления (Томской политехнический университет, Уральский технический университет, собственный филиал в Обнинске)… Так вырабатывается единая стратегия подготовки высококвалифицированных специалистов.
Национальным исследовательским университетом по ядерному направлению стал и Станкин (он больше обращен в технологии, а МИФИ – в физику).
Впервые студенты МИФИ стали проходить практику на объектах ядерной отрасли. Одновременно там же повысили зарплату для молодых специалистов, и появилась надежда, что на эти важнейшие для страны объекты направится молодежь.
При этом преподавателям МИФИ зарплату не повышают. Зарплата там меньше, чем в других вузах. Считается, что в МИФИ учебная нагрузка меньше, и преподаватели больше могут заниматься наукой. И многих это устраивает.
И, тем не менее, всего этого мало. Если говорить о науке, то студенты идут в нее все реже. Подрабатывают с 3 курса, чтобы «подкормиться». Но не по специальности. Качество студентов стало хуже.
Не идут даже в Курчатовский институт: слишком маленькая зарплата. Знакомый доцент МИФИ (пожелавший остаться неизвестным) сказал, что «несмотря на выделенный Курчатовскому миллион долларов, никому из ученых ничего не досталось».
А «Боингу» нравится!
При том, что у нас существует большая потребность в инженерах, устроиться на работу молодым специалистам крайне трудно Их соглашаются взять на работу лишь с трехлетним стажем. А откуда его взять? Это при том, что и оплата труда для молодых – так себе, и жильем их не обеспечивают.
Зато выпускники лучших инженерных вузов с удовольствием идут работать на западные компании. И те их с удовольствием берут (впрочем, есть стопроцентная уверенность в том, что и они проходят предварительное обучение или переподготовку). По словам проректора Бауманки, 3-4 года назад в МГТУ проходил семинар с руководителями вузов, министерств образования стран G-8 (во время этой встречи). Тогда там выступал Сергей Кравченко, который возглавляет представительство «Боинг» в России и странах СНГ. «Он нахваливал наших выпускников, как они соответствуют их требованиям в аэрокосмической области. Говорил, сколько студентов Бауманского, МАИ, Энергетрическогог университета потребляет фирма «Боинг». То есть, там они находят достойную работу».
Вот и подумайте, почему отечественные специалисты не закрепляются на наших предприятиях.
Что делать
Главное заключается в том, что у нас не существует четко сформулированной государственной программы модернизации инженерного образования. А не существует ее потому, что нет оценки потребности отрасли в инженерах. Не существует прогноза потребности и в рабочих специалистах с учетом реальных запросов рынка труда и тенденций развития перспективных направлений экономики.
И хотя пишутся новые образовательные и профессиональные стандарты, можно предположить, что соответствующими реальным потребностям они станут лишь тогда, когда будут создаваться под четко сформулированную стратегию. А ее-то как раз и нет.
